Неточные совпадения
Но ошибался он: Евгений
Спал в это время мертвым сном.
Уже редеют ночи тени
И встречен Веспер петухом;
Онегин спит себе глубоко.
Уж солнце катится высоко,
И перелетная метель
Блестит и вьется; но постель
Еще Евгений не
покинул,
Еще над ним летает сон.
Вот наконец проснулся он
И
полы завеса раздвинул;
Глядит — и видит, что пора
Давно уж ехать со двора.
Наталью Николаевну я уважаю и люблю, Николай, — сказал он, прикладывая руку к груди, — да что она?.. ее воля в этом доме все равно, что вот это, — при этом он с выразительным жестом
кинул на
пол обрезок кожи.
А жених с невестой, обежав раз пять сад и рощу, ушли в деревню. Викентьев нес за Марфенькой целый узел, который, пока они шли по
полю, он
кидал вверх и ловил на лету.
Поселенцы, по обыкновению,
покинули свои места, угнали скот, и кто мог, бежал дальше от границ Кафрарии. Вся пограничная черта представляла одну картину общего движения. Некоторые из фермеров собирались толпами и укреплялись лагерем в
поле или избирали убежищем укрепленную ферму.
Да у кого они переняли? — хотел было я спросить, но вспомнил, что есть у кого перенять: они просвещение заимствуют из Китая, а там, на базаре, я видел непроходимую кучу народа, толпившегося около другой кучи сидевших на
полу игроков, которые
кидали, помнится, кости.
Сначала за нами по улице следила толпа каких-то провожатых, но они
кинули нас, лишь только мы поворотили в
поля.
— То-то; Феня, Феня, кофею! — крикнула Грушенька. — Он у меня уж давно кипит, тебя ждет, да пирожков принеси, да чтобы горячих. Нет, постой, Алеша, у меня с этими пирогами сегодня гром вышел. Понесла я их к нему в острог, а он, веришь ли, назад мне их бросил, так и не ел. Один пирог так совсем на
пол кинул и растоптал. Я и сказала: «Сторожу оставлю; коли не съешь до вечера, значит, тебя злость ехидная кормит!» — с тем и ушла. Опять ведь поссорились, веришь тому. Что ни приду, так и поссоримся.
Яков зарылся у себя в карманах, достал грош и наметил его зубом. Рядчик вынул из-под
полы кафтана новый кожаный кошелек, не торопясь распутал шнурок и, насыпав множество мелочи на руку, выбрал новенький грош. Обалдуй подставил свой затасканный картуз с обломанным и отставшим козырьком; Яков
кинул в него свой грош, рядчик — свой.
С криком оторвавши от себя,
кинула ее на
пол; опять крадется страшная кошка.
Кинув еще быстрый взгляд кругом и прикрывая что-то
полой халата, он шмыгал за угол, направляясь на задний двор, откуда вскоре возвращался тем же порядком.
Старший брат в виде короля восседал на высоком стуле, задрапированный пестрым одеялом, или лежал на одре смерти; сестренку, которая во всем этом решительно ничего не понимала, мы сажали у его ног, в виде злодейки Урсулы, а сами, потрясая деревянными саблями,
кидали их с презрением на
пол или кричали дикими голосами...
По внезапному вдохновению, наша маленькая сестренка схватила резеду и
кинула ее вместе с горшком на
пол.
Иохим участливо посмотрел на мальчика, потом
кинул пренебрежительный взгляд на немецкую музыку и удалился, стукая по
полу гостиной своими неуклюжими «чоботьями».
Ю все еще лежала в кровати, глаза закрыты, жабры широко раздвинуты улыбкой. Я сгреб с
полу ее платье,
кинул на нее — сквозь зубы...
Но и домашнее обучение стрельбе окончено. «Умей чистить и протирать винтовку, чтобы она и снаружи и снутри у тебя блестела, как зеркало». Наступает утро, когда весь батальон, со знаменем, строгим строем, в белых каламянковых рубахах, под восхитительную музыку своего оркестра,
покидает плац училища и через всю Москву молодецки марширует на Ходынское
поле в старые-престарые лагери.
Он
кидает на
пол держимый им в руках обломок стула.
Что делаешь, Руслан несчастный,
Один в пустынной тишине?
Людмилу, свадьбы день ужасный,
Всё, мнится, видел ты во сне.
На брови медный шлем надвинув,
Из мощных рук узду
покинув,
Ты шагом едешь меж
полей,
И медленно в душе твоей
Надежда гибнет, гаснет вера.
Первая манера была молчаливая, когда старуха по целым дням не разжимала губ своих и упорно молчала, толкая, а иногда даже
кидая на
пол все, что перед ней ни поставили.
— Я также, боярин, вечно стану помнить, что без тебя спал бы и теперь еще непробудным сном в чистом
поле. И если б ты не ехал назад в Москву, то я ни за что бы тебя не
покинул. А что, Юрий Дмитрич! неужли-то у тебя сердце лежит больше к полякам, чем к православным? Эй, останься здесь, боярин!
Настала ночь. Взошедшая луна, ударяя в стекла окна,
кидала на
пол три полосы бледного света. В воздухе было свежо; с надворья пахло померанцами и розой. В форточку, весело гудя, влетел ночной жук, шибко треснулся с разлета о стену, зажужжал и отчаянно завертелся на своих роговых надкрыльях.
Бегушев поклонился m-me Меровой с некоторым недоумением, как бы не понимая, зачем его представляют этой даме, а m-me Мерова
кинула только пристальный, но короткий на него взгляд и пошла, безбожнейшим образом волоча длинный хвост своего дорогого платья по грязному
полу сеней…
Этот галванизм
кидает величайший стыд на человечество; — оно приближилось к кончине своей; пускай… но зачем прикрывать седины детскими гремушками? — зачем привскакивать на смертном одре, чтобы упасть и скончаться <на>
полу?
Ночь делалась темнее и темнее; и Ольга, ухватясь за своего друга, с ужасом
кидала взоры на дальний монастырь, внимая гулу и воплям, разносимым по
полю возрастающим ветром; вдруг шум колес и топот лошадиный послышались по дороге; они постепенно приближались и вскоре подъехал к нашим странникам мужик в пустой телеге; он ехал рысью, правил стоя и пел какую-то нескладную песню.
— Ей-богу, Марфа Андревна, — начал божиться,
покинув Ваську, Тараска; но Васька живыми и ясными доводами сейчас же уличил Тараску, что он не один ел господский мед, что Акулина-прянишница прежде дала ложку меду ему, Ваське, а потом Тараске и притом еще Тараске пол-ложки прибавила да сказала: ешь пирог с грибами, а язык держи за зубами, — никому, что обсластился, не сказывай.
Далеко от сраженья, меж кустов,
Питомец смелый трамских табунов,
Расседланный, хладея постепенно,
Лежал издохший конь; и перед ним,
Участием исполненный живым,
Стоял черкес, соратника лишенный;
Крестом сжав руки и
кидая взгляд
Завистливый туда, на
поле боя,
Он проклинать судьбу свою был рад;
Его печаль — была печаль героя!
И весь в поту, усталостью томим,
К нему в испуге подскакал Селим
(Он лук не напрягал еще, и стрелы
Все до одной в колчане были целы).
Он
кинул из-под горы последний взгляд назад, когда на селе раздался вдруг удар колокола. Что-то как будто упало с колокольни, что виднелась среди села, на горочке, и полетело, звеня и колыхаясь, над
полями.
Он запнулся, слегка покраснел,
кинул быстрый взгляд в ту сторону, где мелькала над грядками фигура Маруси… Она
полола, и до нас опять долетало жужжание ее тихой песни. Степан некоторое время молчал, наткнувшись в рассказе на неожиданное препятствие. Мы не решались торопить его.
Что кто-то
покинул наши
поля...
Меж тем девицы да молодицы перед солнечным закатом с громкими песнями из деревни в чистое
поле несут Кострому… Молодые парни неженатые, заслышав те песни,
покидают братчину, идут следом за красными девицами, за чужемужними молодицами.
Пошла ли б она поздней порой в
поле,
покинула бы разве мягкий пуховик, если б не случилось с ней в тот день, чего отродясь еще не случалось.
Мягкий ковер застилал крашеный
пол, а зеленые рисованные гардины,
кидая на все колорит мягкого полусвета, прикрывали большие окна, на которых помещались розы, олеандры, левкои и магнолии.
Толпа расступилась перед ним, и он, усевшись середь церкви на
полу, принялся грызть подсолнухи и
кидать скорлупами в народ.
— Говорят тебе, в театре был с Дорониными, —
кидая на
пол грязное платье, отвечал Дмитрий Петрович. — На-ка вот спрячь под замок, Никита Сокровенный, — прибавил он, надевая халат и подавая Меркулову толстый бумажник.
Не смолоченный хлеб на гумне люди веют, не буен ветер, доброе зерно оставляя, летучую мякину в сторону относит, — один за другим слабосильные бойцы
поле покидают, одни крепконогие, твердорукие на бою остаются. Дрогнула, ослабела ватага якимовская, к самой речке миршенцы ее оттеснили. Миршенские старики с подгорья радостно кричат своим...
Изо всех городов, сел и деревень обширной матушки-Руси стали стекаться по первому зову правительства молодые и старые запасные солдаты. Они
покидали свои семьи, престарелых родителей, жен и детей, бросали полевые работы, оставляя неубранным хлеб на
полях, чтобы стать в ряды русских войск, готовившихся к защите чести дорогой России и маленького славянского королевства.
Сейчас я только еще схожу с ума и оттого сижу и разговариваю с вами, а когда разум окончательно
покинет меня, я выйду в
поле — я выйду в
поле, я кликну клич — я кликну клич, я соберу вокруг себя этих храбрецов, этих рыцарей без страха, и объявлю войну всему миру.
Юля при этом грустно смотрела, а у Мани и Инны горели глаза: с каким бы восторгом они вместе со мною
покинули «родные
поля» и поехали в неизвестную даль, какие бы там ни оказались злые люди!
Году не длилось такое житье. Ведомость пришла, что прусский король подымается, надо войне быть. Князь Борис Алексеич в полках служил, на войну ему следовало. Стал собираться, княгиня с мужем ехать захотела, да старый князь слезно молил сноху, не
покидала б его в одиночестве, представлял ей резоны, не женскому-де
полу при войске быть; молодой князь жене то ж говорил. Послушалась княгиня Варвара Михайловна — осталась на горе в Заборье.
На нем был мундир синего цвета [Синий мундир — форма шведских войск.]; треугольная шляпа, у которой одна задняя
пола была отстегнута,
кидала большую тень на лицо, и без того смуглое; перчатки желтой кожи раструбами своими едва не доставали до локтя; к широкой портупее из буйволовой кожи, обхватывавшей стан его и застегнутой напереди четвероугольной огромной медной пряжкой, привешена была шпага с вальяжным эфесом, на котором изображены были пушка дулом вверх и гранаты; кожаные штиблеты с привязными раструбами довершали эту фигуру.
Родила этого ребенка Матрешка в картофелях,
половши летом бакшу у Пизонского; и где родила его, там же его и
кинула.